Феликс Эдмундович с красными солдатами затаились в арке и боялись высунуться на Дворцовую площадь. Из Зимнего по ним работал пулеметчик. Предложил кинуть в него гранату, добровольцев не нашлось: далековато, да и граната учебная, а пулемет настоящий. Делать нечего, взял учебную гранату, за спиной у Дзержинского выбил прогнившую дверцу в подвал. Новое препятствие в виде знакомого вам медведя, Антонина Ивановна, преградило мне путь в питерские катакомбы. Косолапый упился вдрызг, и даже пушка с Петропавловки прямым попаданием его не разбудила бы. Но я же в винном погребе! Пробиваю штыком винтовки днище у бочки, ласковое журчание приводит хищника в чувство. Путь открыт. Ленин не учел в своем плане разветвленности подземных коммуникаций. К черту мосты, фонари надо было закупать оптом и диггеров нанимать! Я оказался в Зимнем. Знакомая комната с зеркалом и часами на полке. Часам явно не хватает детали, но это потом. Я ворвался в кабинет Керенского, увидел сброшенную с постамента Венеру и торчащего в окне пулеметчика.
Кинул гранату, юнкер со страху махнул в окно. Я попытался покричать своим, что путь открыт, но они меня не услышали. Тогда я вернулся к зеркалу и понял, что могу сделать из майки и винтовки красный флаг и подать сигнал Дзержинскому сотоварищи. Потянуло домой. В воздухе материализовался Василий Стойкин и рассказал, как вернуться обратно. Всего-то и надо, что починить часы, стоящие на камине в соседней комнате. Стоило из-за ерунды такую кашу заваривать. Вспоминаю, что видел двуглавого орла между бочками в винном погребе, бегу туда и исправляю часы. Снова блуждающий заряд, бесконечный туннель, и я оказался...